Skip to content

4.Освобождение

Восемнадцатого сентября рано утром до восхода солнца был туман, все мы находились в окопе. Я услышал какие-то голоса и выглянул из окопа. С восточной стороны от соседского вишневого сада, бежали в защитных накидках  красноармейцы и звали:

-Выходите с окопов, мы свои, Вы освобождены!

           Мы с огромной радостью покинули окоп. Солдаты спрашивали закурить. Мама вынесла сито с табаком. Мы угощали всем, что имели: молоком, хлебом, арбузами, дынями. Сначала я лез на чердак, брал дыни и арбузы и выносил на улицу солдатам. Потом они один за другим пошли за мной и уже сами брали арбузы и дыни, которые я подавал с чердака клуни и дома. Баштан был за колхозным садом, где раньше был ячмень. Урожай был отличный. Брали кому сколько надо. Мы повозкой навозили и сложили на чердак. На солдатах были погоны, я был очень удивлен, так как отступали они без погон, со знаками отличий на петлицах воротника. Нашу гостевую комнату какая–то воинская часть заняла под продовольственный склад, всю комнату загрузили мешками перловой крупы и, наверно, ещё было что-то в мешках. Кладовщик дед солдат, седой, высокий, стройный, энергичный, очень хозяйственный и скупой, иногда давал маме перловки на кашу. Эта каша для меня была деликатесом, казалось, что ничего более вкусного я никогда не кушал. А ещё в сарае стояла бочка с селёдкой, залитой подсолнечным маслом, предназначенной для комсостава, как говорил дед. Дед угостил нас этой очень вкусной селедкой. Склад простоял у нас не долго. Когда увезли содержимое склада, несколько мешков ещё некоторое время находилось в этой комнате. Когда окончательно забирали мешки, дед сказал, что два мешка оказались лишними, не учтенными. Дед всё оприходовал. Эта комната никогда не закрывалась на замок. Но в семье ни у кого даже в мыслях не было взять что–то из этого склада.

 Для защиты от  оконного стекла при его разрушении, на него  наклеивали  по диагонали полоски бумаги. С целью маскировки, вечером и ночью, окна в комнате, где было освещение, должны быть закрыты, чтоб не проникал свет на улицу. За этим следили патрули. При отступлении наших один раз немецкие самолеты сбросили вдоль нашей улицы несколько не больших бомб. Тогда никто не пострадал, но переполох  и юмор был. Несколько самолетов летели на малой высоте, создавался большой шум от них и от взрывов бомб. Один парень, преодолевая забор, зацепился и разорвал брюки снизу до пояса. В этот момент, как и для каждого из нас, было не до юмора, но потом он забавно  рассказывал, как он ужасно испугался и убегал с дороги. Я в это время стоял с кем–то из нашей семьи за дверью в сарае в перепуганном состоянии, казалось, что бомбы рвутся в нашем дворе, дрожали: пол под ногами , стенка и дверь.

 Через нескольких дней после освобождения, поздно вечером, вдруг раздался взрыв огромной силы. Мы сидели на кухне при свете керосиновой лампы. Мама и Маруся схватили одеяло и стали около окна, закрывая его от света лампы. Это было сделано в шоке. Проще и безопаснее было погасить лампу и лечь на пол. Эта единственная бомба попала прямо в дом моей соученицы Веры Хлепитько. Вера с младшим братом лежали на кровати под стенкой. Стенка сверху и в низу кровати была усыпана осколками, а они остались без единой царапины. Погиб старший брат Веры и пожилой солдат, который работал истопником бани воинской части. Этот солдат был демобилизован и должен был уехать домой на следующий день.     

  — Хочь последнюю ночь перед отъездом переночую в доме, — это были его последние слова. Вера с младшим братом остались одни, отец был на фронте, а мама умерла ещё до войны. Как и на что они жили, только им и всевышнему известно. Вера была отличницей в нашем классе. К большому сожалению, и величайшей несправедливости, дальше седьмого класса она учиться не смогла. Их усадьба  была рядом с довоенными детскими яслями, не большой огород, часть которого заливалась водой при осенье-весеннем паводке, несколько деревьев сада. Девочка с красивым личиком, всегда со скромной, добродушной улыбочкой и хорошим настроением, трудолюбивая, всегда чисто одетая, ученики и окружающие дети любили её.  

В то тяжелое время кроме учебы она, десяти – тринадцатилетняя девочка,  вела домашнее хозяйство, воспитывала двух младших братиков.

           После освобождения все военнообязанные, включая 1926 года рождения, были мобилизованы, и практически не обученные, направлены на передовую фронта. Единицы остались живыми. Из воинской части, в котороую был мобилизован парень с которым дружила Маруся, через не продолжительное время была получена похоронка. Это был стресс для неё, очень переживала, много пролито слёз.

       Через некоторое время, после освобождения, за железнодорожным полустанком Нызяни, на целине, разместился истребительный полк Героя Советского Союза Покрышкина, а с Восточной стороны полк штурмовиков ИЛ – 2 Героя Советского Союза Крюкова.

           Для штурмовиков делали капониры, в которых размещали самолеты для их защиты. Капонир – это земляной вал с трех сторон, а с четвертой стороны оставался проем для въезда  самолета. Вокруг капонира образовывался ров, землю из которого копали и выбрасывали на земляной вал. Во время этой работы часто пролетали немецкие бомбардировщики, но ни разу не сбрасывали бомбы на массу работавших женщин и детей.  Было жутковато, но продолжали работу без паники. Кругом поле и некуда было прятаться.

       Истребительный полк Покрышкина был укомплектован американскими истребителями «Аэрокобра» с красными коками воздушных винтов. Для истребительного полка делали взлетно-посадочную полосу, покрывая ее щебёнкой. Щебёнку били молотками женщины, подростки, в том числе и я. Карьер был в Сухой балке на территории колхоза им. Шевченко. Гранит взрывали красноармейцы. Перед взрывом все расходились на определенное расстояние. На карьере работали и военнопленные немцы под охраной красноармейцев.

К нам на квартиру поселился кагебист, капитан Сычев. Однажды он с восторгом сказал:

— Наши штурмовики дали жару голым немцам на берегу Днепра!.

У меня вся поясница была усыпана фурункулами, никак не проходили. Капитан повел меня в воинский госпиталь, мне нанесли какой-то препарат на фурункулы, а сверху приклеили марлю. Через некоторое время отклеилась марля, а от фурункулов остались  только шрамы. Фурункулы в этом месте больше  никогда не появлялись. 

           Потом у нас поселился техник с полка штурмовиков, а гостиная комната стала местом встреч начальника штаба полка штурмовиков  симпатичного майора с очень красивой, стройной, обаятельной, с ясной как солнышко улыбкой, девушкой рядовой Валентиной с истребительного полка. Майор всегда был в хорошем настроении, в отличной форме, чистых, блестящих хромовых сапогах, не смотря на распутицу. Я всегда удивлялся, как он проходил с километр от штаба и заходил в дом с чистыми сапогами. Дорога в период распутицы была не очень чистая, транспорт со стороны натягивал на неё грязь. С техником у меня была настоящая дружба, он разрешал мне стрелять с его пистолета ТТ в колхозном яблоневом саду за нашим вишневым садом. Видел я с другом братьев Глинки – дважды Героев Советского Союза, которые стреляли из пистолетов около речки по пустым консервным банкам, наверно тренировались стрелять.

           Однажды утром я один пас корову на лугу около речки, не далеко от своего дома. По звуку мы знали, когда летят немецкие самолеты, особенно бомбардировщики. У них особый прерывистый звук. Была высокая сплошная облачность и на большой высоте слышен звук подлетающих самолетов.  Началась бомбежка аэродрома штурмовиков ИЛ – 2. На дворе стало темно от взрывов бомб. Как потом стало известно, немцы налетели со всех четырех сторон. Бомбили только полк ИЛ – 2. Ещё хорошо, что не попали по нашу сторону железной дороги в плантацию тутовника, где размещались склады с боеприпасами. Поражены семь самолетов и погибли несколько военнослужащих, которых похоронили в братской могиле в Черниговке. Из истребительного полка не поднялся ни один истребитель. Время было, летели немецкие самолеты на большой высоте, и их было слышно заранее. Работая в АНТК им. О. К. Антонова, я прочитал подаренные мне  мемуары нашего работника  Василия Васильевича Пальмова, полковника, командира эскадрильи ИЛ – 2 в то время.  Но он в тот период находился в госпитале и ничего не мог сообщить об этом случае. В полку Покрышкина служили славные летчики, в том числе майор Еремин и старший лейтенант Онищенко. После Победы Еремин приехал в Черниговку и женился на обаятельной красавице -маме моего соученика Георгия Зосима, а Онищенко женился на соученице Сёмик Лиде после окончания седьмого класса в 1945 году. Она была переростком, седьмой класс окончила в семнадцатилетнем возрасте. Василий Онищенко работал помощником комбайнера  Ивана Козицкого, отца моей соученицы Кати, а я на его комбайне сбрасывал валки соломы из соломокопнителя. Ассы Ерёмин и Онищенко имели много боевых орденов и медалей. В своих воспоминаниях трижды герой Советского Союза Покрышкин очень тепло отзывался о времени нахождения его полка в Черниговке. В Черниговке он женился, полк его вырос до авиационной дивизии, командиром которой он был назначен. В своих воспоминаниях он высоко оценил боевые подвиги летчиков, в том числе Ерёмина и Онищенко.           

           Большое впечатление произвел на меня и моих друзей расплавленный магний деталей, разбросанных после бомбежки. В костре расплавленный магний при попадании на него комьев снега взрывался с выбросом на большую высоту светящихся брызг, на подобие фейерверка. Особенно красивый фейерверк был вечером в темное время.  В азарте мы все больше расплавляли магния и  кидали все большие комья снега. В результате у многих оказались прогоревшие пальто и ожоги в месте попадания брызг магния.

           После освобождения в старой довоенной школе собрался наш пятый класс с переростками на два года и меньшими на один год. Новую школу превратили в дом культуры и кинотеатр.  Книг по школьной программе практически не было. Все уроки конспектировали. Бумаги, не говоря о тетрадях, не было. Писали между строчками книг и газет. Самыми ходовыми были бумажные мешки, с бумаги которых сами делали тетради, сшивая нитками. Чернила делали из сока ягод бузины.

Ранней весной закончился корм для коровы. Приходил из школы, брал мешок, и уходил в поле километров за три – четыре, где находил остатки прошлогодней половы или листья после уборки кукурузы. А когда начались полевые работы, бригадир предлагал выходить в поле вместо мамы, которая болела. Каждый взрослый колхозник должен был выработать определенное количество трудодней. Лошадей в колхозе осталось очень мало, поэтому тягловой силой были коровы колхозников. Ранней весной наша корова так обессилела, что когда бороновали поле, немного пройдет и ложится. У напарника, корова которого была в упряжке с нашей Зорькой, корова была сильнее, но норовистая. Не хочет тянуть борону, пытается освободиться от ярма, разворачивается. С такой напарницей Зорьке было ещё тяжелей. Работать в поле с коровой приходилось даже в период экзаменов. Готовился к экзамену в обеденный перерыв или в период отдыха наших коров. При помощи коров и пахали, в плуг запрягали две пары коров. Некоторые хитрили, чтоб легче было их коровам, пытались мельче пахать. Но в этом случае задней упряжке было тяжелее продолжать борозду необходимой глубины. Возникали разборки с недобросовестными пахарями. Коровами возили арбы сена и соломы, хлеб государству на элеватор железнодорожной станции. В военное время в колхозе работали, в основном, женщины, пожилые женщины и мужчины, подростки.

 Во время учёбы часто направляли школьников в колхоз на уборку урожая. Однажды направили нас на уборку кукурузы в колхоз им. Калинина. Посильнее мальчикам предложили возить на американских автомашинах «Студебекерах» кукурузу на элеватор ж \ д. станции Стульнево. Остальные ученики ломали и  очищали от листьев кочаны кукурузы. Около кукурузного поля был баштан, урожай был такой, что большие спелые арбузы лежали один около другого. Никто их не убирал, некому и нечем было их увозить. Мы набирали мешок арбузов и ехали на элеватор. Чтоб не бросать кочаны кукурузы с машины далеко на бурт, мы отдавали мешок арбузов работникам элеватора, и они разрешали нам просто ногами ссовывать кочаны через открытый борт машины. Тогда выделялись воинские автоколонны для вывоза урожая. 

Во время каникул я стал работать в тракторной бригаде прицепщиком. Поля были заросшими укоренившимися травами, особенно буркуном, будя ком. полынем. На плуге лущильнике постоянно необходимо было между лемехами ногами выталкивать бурьян, в противном случае на лезвии лемехов образовывались комки травы с землей, которые поднимали лущильник и лемехи выходили из земли. Трактор в этом случае останавливался для очистки лущильника. А корни у буркуна были диаметром двадцать – тридцать миллиметров. В те годы были хорошие взятки меда, так как обильно цвели бурьяны. Тракторы ЧТЗ, ХТЗ и универсал были очень ненадежными. На ХТЗ часто плавился баббит вкладыша в соединении шатун – колен вал. Когда начинал плавиться, появлялся стук в двигателе. Разбирался двигатель, из МТС привозили вкладыши, поверхность которых при помощи шабера подгонялась к поверхности колен вала, иногда с помощью прицепщиков. Так как тракторов было недостаточно, работали часто и ночью, сутками, весна не ждет, как и осень не ждет. В тракторной бригаде была очень хорошая кухарка, которая очень вкусно готовила завтраки, обеды и ужины. Колхоз выделял для тракторной бригады в достаточном количестве продукты: мясо, масло, молоко, мед, овощи и фрукты. Домой я не уходил. Когда был дождь или прохладно, находились в будке. В сухую погоду неприятно было, когда культивировали черный пар – это подготовка для посева озимой пшеницы. Из-за пыли от трактора не видно культиватора, жарища, на потном теле образуется корочка от пыли, со слюной выплёвываешь черные комки.

           Когда косят трактором, за последней, третьей косилкой необходимо отбрасывать скошенный валок, чтоб при следующем заходе он не наезжал на эти валки. Работаем вдвоём, обычно с соучеником Ваней Прокопенко. Один оббежит круг, отдыхает, бежит второй. Кажется, не успел отдышаться, а надо бежать снова. Трактор на третьей скорости быстро объезжает поле.         

      Через некоторое время после освобождения в нашей семье огромная радость  получено письмо треугольничек от отца с фронта. Незамедлительно написали ответ. Через небольшой промежуток времени наше письмо возвращается с отметкой о выбытии адресата. В семье большое беспокойство. Потом снова получаем от него письмо, а наш ответ возвращается снова. Отец не может получить от нас письмо, так как он то на фронте, то в госпитале, то в запасном полку, то опять на фронте. Он не мог получить от нас ответа. В то время письма очень задерживались, возможно, цензурой. Около пол года пишет запросы в сельсовет, в правление колхоза, — «Где моя семья?»

 

 

           Мама — Агафия Михайловна, отец – Василий Мусиевич.

 

 

По рассказу отца, при переправе с Кавказа на Керчь он опоздал на паром, на котором был его полк,  на его глазах этот паром был потоплен, прямим попаданием немецкой бомбы. Под Сапун – горой он был сильно ранен в голову, эта рана напоминала о себе до конца его жизни. Попал в госпиталь в г Алуште. Раненым сбежал из госпиталя и доехал до ж \ д. станции Федоровки, от которой три часа езды до Черниговки. Задержал патруль и, как он писал, не захотел попадать в штрафной батальон, вернулся в госпиталь. Был он сапером, разведчиком, три раза ранен, два контужен, прошел Карпаты, освобождал Чехословакию, находился в госпитале г. Проскурово, а вернулся домой из госпиталя  г. Мукачево. Награжден орденами Славы третьей степени, Красной звезды, Отечественной войны,  медалью За боевые заслуги, гвардеец. Орден Красной звезды получил через десять лет после войны.

 

В 1944 году мы заработали  восемьдесят килограмм зерна,  колхоз нам его не выдал потому, что мама не отработала 240 трудодней, так как она болела. Я написал отцу на фронт, что нам не выдают заработанное. Отец написал, наверно, не очень лестные слова  председателю, которого он хорошо знал. . Председатель пришел к нам домой и со смешком сказал:         

— Вот ты какой, еще вздумал пожаловаться на меня отцу!

     Наш класс был очень дружным. Близкими друзьями были Ваня Прокопенко и Коля Бережной. Семья Вани жила очень бедно, мама его болела, старшая сестра работала дояркой, младший брат школьник. С  Ваней мы всё время работали в тракторной бригаде.  

     В следующий сезон школьных каникул мне предложили работу заправщиком в тракторной бригаде. Дали двух двухлетних бычков и низенькую телегу, в которой помещались две бочки. Из бочки наливал солярку в ведро, потом через воронку заливал в баки тракторов ЧТЗ, ХТЗ и универсала. Не очень легкая работа и всегда в солярке. Надо было вовремя заправлять, чтоб не было простоя. Трактористы помогали во время рабочего дня. На ночь полностью заправляли всю технику. Если работали ночью, выполнял свои обязанности и ночью. Бригада была молодёжная, весёлая с добрыми шутками, розыгрышами. Душой бригады была учетчица  Галина Удовна Рыбас. Энергичная, жизнерадостная, остроумная, с расцветшей девичьей фигуркой, с идеальными классическими чертами лица, с искренней добродушной улыбкой очаровательных голубых глаз, она вызывала добрые положительные эмоции и хорошее настроение в окружающих. В обеденный перерыв, она вместе с веселым остроумным трактористом, баловалась и целовалась, а я в мыслях хотел быть на его месте. Они были старше меня года на четыре. Однажды Галя предложила мне встретиться у фотографа. Мы встретились и сфотографировались. Но мне она дала фото, отрезав себя.         

     Если б я был настоящим художником, то по памяти нарисовал моих соучеников Низянской семилетней школы. Как сей час я вижу их перед собой. Отличники: Прокопенко Ваня, Прокопенко Клава, Хлепитько Вера, Череп Катя. А также: Бережной Коля, Босый Витя, Демченко Оля, Зосим  Шура, Коваленко Маруся, Козицкая Катя, Литовченко Оля, Лыннык Катя и Лида, Малый Коля. Михайличенко Вася, Михайличенко Коля, Серебряковы Витя и Лида – близнецы, Сьомик Лида, Череп Ваня, Шаповал Маруся.   

      После окончания семи классов Козицкая Катя и я продолжили учиться в Черниговской средней школе. Остальные выпускники Низянской школы не смогли продолжить учёбу в средней школе. У Кати отец был комбайнер. Мой отец был назначен завхозом в колхозе им. Шевченко, но деньги, как и раньше не получал. Десятого сентября 1946 года в числе 69 работников Черниговского района       Прокопенко Ваня и я были награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 г.г.». Медали вручал председатель Райисполкома Пивоваров.

       В уборочную 1946 г. Я был весовщиком, по приему намолоченного зерна от комбайна, взвешивания очищенного зерна для погрузки и отправки Государству на элеватор ж \ д. станции Верхний Токмак. На черном пару урожайность пшеницы была двадцать центнер с гектара, а яровой значительно ниже (7 – 8 центнер с га.) и с большой сорностью. На току работали пожилые женщины. Чтоб облегчить тяжелый труд пожилых женщин по взвешиванию поступающего от комбайна зерна, которое очищали ручной веялкой и тут же грузили его на машину для отправки Государству. Я определил, сколько весит зерно одного разгруженного бункера комбайна. Потом только считал эти разгрузки от бункера, привозимые на ток машиной. Комбайнеры получали оплату за вес зерна не очищенного, а полученного от комбайна. Я внимательно вел учет и сообщал комбайнерам, сколько они намолотили за смену. А взвешивание от комбайна исключил. Разница веса не очищенного и очищенного зерна списывалась актами, как и положено. К концу дня всё зерно увозилось Государству, и два раза подряд нечего было взвешивать. Жалко было изможденных трудом беззащитных старушек. Я ставил вес 50 килограмм  и с другой стороны брал ручки бестарки и грузил зерно на машину для отправки Государству. С другой стороны бестарки ручки брали и грузили старушки на переменки. В то время был постоянный контроль со стороны уполномоченных райкомов партии и комсомола. Я им без запинки отвечал, сколько намолочено и сколько сдано Государству. Это были точные сведения.     Ведомости и акты я регулярно передавал в бухгалтерию колхоза, как и положено. И вот одна старушка —  дура, где- то сказала, что я не взвешиваю от комбайна зерно. Узнал отец и с возмущением сказал мне:         

    — Ты что там делаешь, в тюрьму сам и меня хочешь посадить?

Но это было уже почти в конце уборки. Зерно очищено и отправлено пятьдесят процентов натуроплата (за трактора и комбайны и работу МТС), и столько же Государству, фактически все идет в один и тот же элеватор. В кладовую отправили незначительное количество. На трудодень тогда дали не больше триста грамм. Я никогда не слышал от колхозников и от отца, об оплате  за труд, эта тема не обсуждалась. В этот год была засуха, с весны и до уборки не было дождей, поэтому на черном пару за счет зимней влаги урожай был до двадцати центнер с гектара. А яровые не могли подняться во время, а бурьян более живучий, в период войны  поля были запущены. Когда очищали яровое зерно от отходов, за током были большие бурты, которые по моей просьбе своевременно убирались. В актах делал сорность не превышающей допустимых семь процентов. Но комбайнерам учитывался полный вес.       

      Недостатком наших полей является жара летом, холод и жестокие морозы зимой с сильными ветрами в связи с незащищенностью местности. При этом климат у нас нельзя назвать влажным, а наоборот сухим, мало влажным, часто даже вредным для растений Лесозащитные полосы по Сталинскому плану озеленения наших полей положительно влияют по защите от ветра и пыльных бурь, но не достаточно. Некоторые лесозащитные полосы превратились в сугробы наносной земли. Необходимы дополнительные научно обоснованные решения по защите полей. Мне кажется необходимо больше оставлять целинных земель для выпаса скота и с целью исключения пыльных бурь. Ведь эти бури появились, когда вспахали почти все поля, а скот закрыли на фермах, кормили летним привозным зеленым кормом. На наших полях редко можно встретить пресную воду, там она в основном горькая и соленая. Зима у нас не постоянная, с оттепелями. Начинается в декабре и продолжается три месяца –декабрь, январь, февраль. Снег то глубокий, то совсем не значительный, часто зимняя пурга при нетерпимому северо – восточному или восточному ветре. Весна начинается с конца марта. Траву косят в конце апреля, реже в начале мая. Фрукты, овощи и злаки созревают в июле. В середине августа жара под жаркими лучами южного солнца достигает выше 26 градусов, самая высокая – до 45 градусов.

     На следующий год семейный совет решил поправить материальное положение за счет выращивания червей шёлкопрядов. Колхоз занимался этим, желающим индивидуально выращивать разрешалось пользоваться тутовой плантацией колхоза. В центре, при каком-то учреждении была девушка, которая поставляла коробочки с только появившимися с яичек маленькими пушистенькими червячками. Мы взяли одну коробочку. Сначала резали листья шелковицы и давали им. Потом постелили бумагу в решето и давали им уже целые листья. Дальше расстелили на все, что было в летней кухне, а потом по всему чердаку дома и клуни, расстелив бумагу. Резал я секатором молодые побеги шелковицы, без ягод, ели привозил полную повозку, раскладывал по стеллажам и снова шел с повозкой на плантацию. Очень удачная поговорка «ест как шелкопряд». Выросли они длиной 80 – 100 миллиметров, толщиной более десяти миллиметров. Так как кормил я их очень хорошо, они должны одновременно уйти в коконы и коконы должны быть высшего качества и реализовываться по максимальной цене.  Когда я расставил расторопшу по стеллажам, через два дня вся  она была усеяна коконами белого и светло – желтого цвета. Быстро выбираем коконы в верейки, мама увозит их в приемный пункт г. Б. Токмак. Делать это необходимо быстро, в противном случае из коконов может вылететь мотылек и тогда они будут брак. 

За коконы мама привезла 900 рублей и приличное количество метров шелковой и хлопчатобумажной ткани. Маруся была уже на выданье и мама шила ей красивую  одежду из полученной ткани. Была обновка для всей семьи. Деньги пошли на покупку обуви, и на книги мне для школы.

      В средствах массовой информации и школе восхвалялись большие достижения Союза по восстановлению военных разрушений во всех отраслях народного хозяйства. Это действительно было так. Когда учительница говорила об большой безвозмездной интернациональной помощи новым социалистическим странам Восточной Европы, я иногда высказывался, что свои люди, победители, голодают, в то время, когда  эшелонами вывозится хлеб из голодающей страны. Классный руководитель обратилась к маме, чтоб я прекратил эти разговоры, которые могут привести к неприятным последствиям. Когда учительница рассказывала биографию Некрасова, что ему приходилось в столовой, прикрываясь газетой, кушать остатки на столе белого хлеба, ученики смотрели друг на друга и улыбались, замечая, что это ещё не самое тяжелое его положение.  В школе один раз выдали по кусочку хлеба, и на нем кусочек масла грамм 30. Я бережно принес маме.

      В колхозе им. Шевченко было опытное поле, на котором исследовалась урожайность новых злаковых культур. Это поле не учитывалось при сдаче урожая Государству. Не официально, председатель колхоза и отец выделяли из этого урожая многодетным вдовам:   

— Если б не твой отец, то мы бы не выжили в прошлом году, — говорила мне одна колхозница. И она была не одна.

      Так как маме необходима легкая работа, наконец, ей нашли такую работу – заведующей яслями. Год был тяжелый и для колхоза. В нашем доме началась буря. Очень ответственная за ясельных детей заведующая  не давала покоя отцу ни днем, ни ночью, требуя все необходимое:

— Если бы заведующей была не я, ты бы обеспечил всем необходимым ясельных детей! А ты от меня все время отбиваешься. Детям необходима свежая калорийная еда каждый день, — убеждала его мама. Отец очень рано уходил на работу и очень поздно ночью приходил домой. Не всегда приходил на обед, очень уставал. Однажды в обед он лег отдохнуть. Что–то не порядок был с опарой для выпечки хлеба, не то сделала Маруся. Мама стала ругать Марусю и звать отца посмотреть, что дальше делать с этой опарой.  

    — Делай что хочешь, оставь меня  в покое!

Не тут то было.

    — Иди, посмотри!

Отец встал с кровати, пришел в кухню, взял эту злосчастную макитру с опарой, поднял ее и бросил на пол. Больше от мамы не было, ни каких требований.

       Однажды мама попросила бывшую мою соученицу, которая работала няней в яслях помочь мне нарвать вишен в нашем вишневом саду для детей в ясли и для нашего дома. Девушка эта мне очень нравились, в школе она была отличницей, искренней в общении. Стройная, слегка загорелая с привлекательным личиком, очаровательной улыбкой, заманчивыми алыми губами, в легеньком ситцевом платьице, облегающем красивую расцветающую девичью фигурку. При появлении она поразила меня. Я давно не видел её. Был теплый летний солнечный день, кругом буйная свежая зелень на деревьях и на земле, Я взял ведра, и мы пошли в вишневый сад. И первый безмолвный взаимный  сладкий, сильный поцелуй был ошеломляющий для меня, и наверно для неё. Об этой девушке я не мог даже мечтать, она была недосягаемая для меня. Сама природа, и окружающая красота густого вишневого сада способствовал нашему притяжению друг к другу. Других мыслей, кроме невообразимого счастья удовлетворения от взаимных поцелуев, у нас не было. Вишен достаточное количество нарвали, их было очень много, и рвали мы их прямо горстями. Эти летние каникулы в свободное время мы с большим удовольствием встречались друг с другом. О серьезных намерениях не было даже мыслей ни у меня, ни у неё. Она была очень умная девушка, понимала, что мне надо ещё очень долго учиться. У неё такой возможности не было. Обидеть её у меня не было даже в мыслях. Наши дороги разошлись, но светлая память о наших радостных, счастливых встречах осталась на всю жизнь. Разум победил страсть. Со временем эта девушка вышла замуж, а потом и их дети стали семейными, и росли их внуки.

     Колхоз им. Шевченко возобновил поголовье крупного рогатого скота, свиноферму, отару овец, птицеферму, пасеку. Яблоневый, сорт Семеренко, сад стал давать высокий урожай, виноградник, малина. Для скота в поле сеяли травы, луг давал приличные стога сена, Огородная бригада выращивала хорошие урожаи овощей. Все это производилось на трех тысячах гектаров земли при самоотверженном труде колхозников, которых трудоспособных после войны стало значительно меньше. Было Постановление, за сдачу мяса, колхозу может быть поставка автомашин такое количество,  сколько будет сдано мяса. Колхоз сдал мяса на три машины, а выдали только одну. Две отдали другим колхозам, которые не занимаются животноводством. Получалось так, что колхозники колхоза им. Шевченко меньше других получали хлеба на трудодень, так как меньше сеяли зерновых, выделяя площади для выращивания кормовых и других культур. Соответственно занятость людей на этих работах. В кладовую колхоза им. Шевченко любило заезжать районное начальство, какой председатель откажется от такой чести. Был председатель Деркач, который ввел оплату за получаемые в кладовой колхоза продукты, но пробыл председателем не продолжительное время, а был хорошим хозяином и с чистыми руками. Председателей колхоза часто меняли, присылали со стороны, обычно уполномоченный райкома привозил и на собрании колхозников рекомендовал нового председателя, характеризуя его с положительной стороны. Иногда по полгода отцу приходилось исполнять обязанности до назначения нового председателя. Однажды отец пришел из совещания правления колхоза и сказал:

    -Обсуждали, как избавиться от фермы, которая является убыточной для колхоза,  много труда для ухода и обеспечения кормами. Молоко отправляем на молокозавод за бесценок. Это не учитывается в план сдачи зерна Государству. По сдаче зерна Государству мы всегда в долгах. По овощам и фруктам нам устанавливают план по оплате, которая не компенсирует затраты. Колхозы, которые не занимаются животноводством, садоводством и овощеводством засевают большие площади под зерновые, больше получают зерна на трудодень, при меньших трудозатратах. Получается, чем больше колхоз дает Государству, тем беднее колхозники.    

Колхозникам почти ничего не давали на трудодни, кроме зерна. Значительно лучше с оплатой было у механизаторов МТС.

      На каникулы следующего года отец отправил меня за двадцать километров от Черниговки на колхозную пасеку, где стояли наши пчелы. Пчеловодами были Уда Савич Рыбас и его супруга. В этой деревне до войны жили немцы, которых депортировали перед войной. Во многих домах не было жильцов. Улица заросла лебедой. Тишина, даже не слышно собачьего лая, характерного для деревни. Со временем в наш район переселяли семьи, или они сами приехали, с Западной Украины. Моя задача была иногда смотреть  пчелы, проверять наличие матки , срезать с рамок детву трутней и давить взрослых трутней, если они расплодились, качать мед. Кроме этого, за усадьбой в поле буйно росла роскошная зеленая трава росторопша, которую я косил на сено для коровы. Зеленую расторопшу легко косить. Чтоб сено было зеленым, после покоса складывал в копну и притаптывал, чтоб не разлетелась от ветра. А восточный ветер тогда был очень сильный, и проходя через копну, он. сушил ее и сухое сено оставалось зеленым.

Через три – четыре дня я складывал его в скирду. Когда отец приехал забирать, то арбу нагрузили так, что пара больших сильных быков с большим трудом довезли домой. Это был основной корм зимой. Расторопша горьковатая,  молоко получалось горьковатым, но другого не было дано. Так я провел предпоследние школьные каникулы.

     Настоящим, хорошим ,искренним школьным другом была Катя Козицкая с которой прошло наше детство и юность до окончания десяти классов. Мы были очень увлечены преодолением не простых лет учёбы в средней школе, и других мыслей не возникало в наших настоящих, хрустально чистых дружеских отношениях. Семейное положение у неё было очень сложное. Имея незаурядные ум, талант и исключительное трудолюбие, она преодолела все трудности. Успешно окончила педагогический институт, была направлена в Ивано – Франковскую область преподавателем средней школы, там вышла замуж, последний раз я видел её с маленьким сыном в Черниговке. Очень хочу узнать дальнейшую её жизнь.

       От Кати не исходило ни единой искорки, которая могла бы натолкнуть меня на мысль о нашем будущем. При окончании института она дала такой сигнал, я дал ответ который, с её исключительно тонкой щепетильностью, она не правильно поняла, и я потерял её.

     В девятом, а потом и в десятом классах у нас было всего по семь учеников. Кроме Кати настоящим другом был Коля Щербань. С Колей мы часто вместе готовились к экзаменам. Мы очень интересовались новинками в науке и технике. В области химии появились сообщения об создании  новых материалов, об открытии новых элементов. В появившейся реактивной авиации конструкторы стремились преодолеть скачок уплотнения для достижения сверхзвуковой скорости. В области медицины наука стремилась более эффективно ускорить лечение туберкулёза, рака, а также сердечно – сосудистых заболеваний. Математика, геометрия, тригонометрия, физика, химия, астрономия были главными дисциплинами для нас. Мы с жадностью ловили все новинки, обсуждали и стремились больше получить знаний.  Очень плохо давались мне русский и украинский языки. Сказались перерывы учёбы в военные годы в младших классах, где заложены основы изучения украинского и русского языков. Украинскую и русскую литературу я любил, по мере возможности пытался прочитать произведения, входившие в школьную программу. Произведения революционеров демократов, народников и других течений, которые вели борьбу за правду,  против эксплуатации народа, находили благодатную почву в наших сердцах. Мы обсуждали эти вопросы между собой и сравнивали с современностью. А сравнивать было с чем. Это только руководители от самого верха и до низа думают, что трудовой люд темный, ничего не видит, что он любую идеологическую лапшу, навешанную на уши, проглотит за истину.      Школьники еще со школьной скамьи уже все видят.

     За относительно два коротких периода прошли процессы по хищениям в особо крупных размерах секретарями райкома партии и их окружением. «Защитники» убеждали, что подлецы воробьи прожоры, съели несколько тон кукурузы на элеваторе. Это только один пункт из большого перечня хищений.

В раскрытии одного из этих процессов занимался коммунист, инвалид В.О.В. Синяк Василий Захарович, который работал в районном финотделе. За такие действия его исключили из партии, и он приезжал в Киев по вопросу восстановления, и был восстановлен в партии. Но работать в Черниговке ему стало невозможно, и он перевелся в Ореховский район, где стал работать в сельскохозяйственном техникуме, и даже  издал книгу по финансированию сельского хозяйства, один экземпляр с автографом подарил мне. Мы по праздникам собирались у Василия Захаровича, он хорошо, виртуозно играл на мандолине, Коля Сулименко на балалайке, Андрей Лыннык на гитаре. Получался отличный струнный оркестр, под аккомпонимент которого мы пели различные песни. Василий Захарович был сапером и с собой он привез походную песню о саперах, которую я нигде и никогда не слышал:

    У саперов песен мало, не слыхали до сих пор,

Грянем песню удалую, грянем песню о саперах.

Припев:   Вперед саперы, вперед минеры,

Врагу не давай отдохнуть, 

Штыком и лопатой, фугасной гранатой,

К победе прокладывай путь.

У своих мосты мы строим, у чужих мосты горят,

Наши славные саперы, о победе говорят.

Припев:

       Когда вечером мы собирались на улице, всегда пели песни. Часто шли километра два, три с походными патриотическими песнями. Особенный голос с тональными оттенками, коленами, переливами звучал Васи Синяк в нашем хоре, придавая особенное звучание. Если бы была возможность у него учиться в этой области, он стал бы певцом мирового масштаба. Его мама, сестра моей мамы, отец и две сестры Катя и Надя очень хорошие имели голоса. Это был замечательный домашний хор. Мой отец и мама так же имели отличные голоса. Односельчане любили собираться в праздничные дни в нашем доме, а так же друзья брата и сестры. Пели различные песни.

      В один из тихих, теплых, весенних вечеров с глубоким голубим звездным с золотым месяцем в небе. Чистым, с неповторимым запахом сирени и цветущих садов воздухом, я впервые услышал песню прекрасного девичьего хора, находящегося на другой стороне долины речки, но отлично слышной:

Місяць ясненький, зіроньки сяють,

Тихо по морю човен пливе,

В човні дівчина пісню співае,

А козак чує, серденько мре.

Слияние мелодии этой песни с природой прекрасного вечера вселилось в мою душу на всю жизнь. С того времени поселились все слова этой песни, и я пою её по настоящий день в компании друзей, в семье или просто мысленно. Отец пел и любил песню « Думы мої, думы мої…»

В компании по вечерам были распространены песни: « Журба», « Стоиїь гора высокая…», «Їхав козак на війноньку…», «Ой п`є Байда мед, горілочку». Много песен было об угоне в Германию и много других, отражающих душевное состояние компании или отдельного человека.  

     В девятом классе зимой один раз мы пытались учиться танцевать без музыкального сопровождения. Я очень стеснялся, так как обутый был в солдатские кирзовые ботинки сорок пятого размера с широкими полными носками, а нога у меня сорок первого размера. В такой обуви никакого удовольствия от танца. И соучениц я очень стеснялся, чувствовал себя ужасно сковано. Психологическое состояние не способствовало желанию научиться танцевать. 

      После сдачи экзаменов десятого класса меня и Колю Щербаня вызвали к начальнику милиции Лугачеву. Такой вызов нас несколько озадачил, но никакой вины перед законом у нас, как будто не было.  Вошли мы к нему несколько смущенные, к нашему удивлению он предложил нам поступить в училище МВД, рассказывая о заманчивой перспективе после окончания училища. Мы сказали, что его предложение для нас большая честь, но мы мечтаем посвятить себя другой специальности, и отказались от его предложения. Кульминацией убеждения Лугачева было его замечание:   

  -Вы боитесь дисциплины, в училище МВД Вас научили бы Родину любить!

     Мы написали запрос в Днепропетровский медицинский и химико–технологический институты, а также в Харьковский авиационный институт. Получили приглашение с обоих институтов Днепропетровска, а ХАИ прислал приглашение и проспект учебных лабораторий института. При вручении аттестатов зрелости присутствовал представитель Запорожского института сельхоз. Машиностроения, который рекомендовал мне и Коле Щербаню поступить в этот институт, и предлагал увезти с собой наши аттестаты. Мы согласились принять его предложение, но сказали, что ещё не посмотрели своих аттестатов, привезем их вместе с другими документами при поступлении в институт. Четвертого июля получили аттестаты, а пятнадцатого июля мы уехали поступать в Харьковский авиационный институт ( ХАИ).     Наш любимый учитель по физике и астрономии Николай Данилович Сависько рекомендовал так же Запорожский институт сельхоз. Машиностроения, так как сомневался, что мы можем не поступить в ХАИ. Отличник предыдущего выпуска нашей школы не смог поступить в ХАИ. Отец сказал, « смотри сам, чтобы только ушами не захлопал». Но энтузиастам и романтикам море по колено! Институт размещался на главной улице Сумской города Харькова в самом красивом трехэтажном корпусе  в стиле барокко. Мы сдали документы в приемную комиссию, и нас любезно поселили в  общежитии по улице Шатиловка. До приемных экзаменов было ещё пол месяца, поэтому мы стали посещать подготовительные курсы для абитуриентов, и уточняли знания по предметам вступительных экзаменов. Для меня самим проблемным был немецкий язык. Так как в школе были перерывы из-за отсутствия учителя, преподавание и требования были на низком уровне по этому языку, и моя недооценка важности знания иностранного языка.      

    Сочинение я выбрал на тему: « Роль коммунистов в коллективизации сельского хозяйства по роману Шолохове «Поднятая целина». Чтоб исключить ошибки по русскому языку, я написал сочинение всего на двух страницах листа А4, и  использовал самые короткие цитаты Давыдова и Нагульнова с упоминанием в каждом предложении роли партии и коммунистов. В актовом зале, к моему счастью, на стене были большие цитаты Ленина и Сталина от потолка до уровня столов о роли коммунистической партии фактически по моей теме. Цитату Ленина я внес в преамбулу, а Сталина в конец сочинения. Более идейное сочинение, наверно, никто не написал. Оценка за сочинение « хорошо». По иностранному языку было негласное условие, если абитуриент переходит с немецкого языка на английский, то ему ставится оценка « хорошо», на стипендию, потому что стипендия выплачивалась только при успеваемости на « хорошо» и « отлично». Преподаватель на экзамене сказала мне, что немецкого языка Вы не знаете. Я ответил, что в нашей школе с большими перерывами не было учителей по немецкому языку, и я не знаю его, хочу перейти на английский. В ведомости она поставила мне «хорошо». По моей просьбе, вступительные экзамены я сдавал на украинском языке.     Преподаватели с  уважением принимали экзамен на украинском языке. Обычно на мою просьбу отвечали, « Будь ласка».    

     Конкурс был два с половиной на одно место. Мы прошли по конкурсу и с победой вернулись в Черниговку на каникулы, перед началом занятий в институте. Это заслуженный, не забываемый отдых после неимоверного нервного напряжения в период экзаменов в школе и вступительных в институт. Никаких забот, сомнений, оптимизм и уверенность в будущем. Ещё только у подножья горы, но вершина будет покорена, какие бы не потребовались для этого усилия.

 

Написать отзыв

Вы должны войти, чтобы оставить комментарий.