Skip to content

1. Детство

    nizВо время коллективизации моего отца предупредили друзья, что его собираются раскулачить. На хозяйстве у него была одна лошадь- серая Волна, несколько десятин земли он брал в аренду и трудился в поте лица от зари до зари, чтобы свести концы с концами Помощников у него не было, так как мама находилась дома с маленькими детьми: дочка Мария 1924 года рождения, сын Иван 1926, и я 1930г. В то время отцу было 25 лет, а маме 26. Отец сложил свои пожитки в телегу, низенькую, на подобие цыганской, посадил свою семью в неё и уехал в г. Макеевку на Донбас. Там сняли квартиру –летнюю кухню во дворе хозяйского дома. Помню, дверь на улицу из этой кухни, при наличии замка с внешней стороны, открывалась так, что я пролезал в эту щель во двор и там мы игрались с дочкой хозяйки, моей однолеткой, Аней. Хозяйка говорила:

-Дети так любят друг друга, что когда он вырастет, то обязательно найдет её и женится на ней.

Своим транспортом отец перевозил различные товары. . Для лошади выдавали фураж, часть которого использовалась для питания нашей семьи. По моему представлению, дом хозяйки был большой, в комнате тепло, паркетный пол, большие окна, светло от солнечных лучей и в облачные дни. В нашей кухне- маленькое окошко в которое никогда не попадал солнечный луч, мрачно, всегда холодный земляной пол Поэтому я всё время убегал во двор к своим друзьям или один находил себе занятие под присмотром также маленьких братика или сестрички.

Как-то раз мы пошли с мамой на рынок. За прилавком стояли тети, бабушки и торговали различными овощами и фруктами. Я впервые увидел яблоки, мне так захотелось попробовать ,что это такое, подбежал к прилавку , схватил яблоко и стал убегать к маме. Продавщица поймала меня и забрала яблоко. Продавщицы и мама говорили, что меня сейчас заберет милиция, Об этом чрезвычайном происшествии мама рассказала дома, и меня ещё долго стращали милицией. Я переживал и ожидал, что меня заберет милиция, а яблока я так и не попробовал.

В одно время всю семью, кроме отца , трясла лихорадка, высокая температура. Отец принес кувшин меда и рассказывал, что в дороге с первой телеги упала и разбилась бочка с медом, и все кто там был, собирали мед прямо в рукавицах. Мед был очень вкусным — я впервые его попробовал. Может быть поэтому все мы скоро выздоровели.

С братом верхом на нашей лошади ездили на речку купать лошадь и сами купались. Однажды мама пришла домой горько плача. Отца посадили в милицию и забрали у него нашу лошадь-кормилицу. Цыгане заявили, что он украл у них лошадь. Три дня мама ходила в милицию, представляла свидетелей, и отца освободили, возвратили и лошадь.

Из Макеевки своим транспортом мы переехали в г. Большой Токмак и после непродолжительного проживания в этом городе мы возвращаемся на свою Родину в село Черниговку, расположенную 35 км. на юг от г. Б. Токмака. И вот опять в той же телеге с теми же пожитками наша лошадь Волна везет нас. Волна уже не молодая, серого цвета, мы любили ее как члена нашей семьи. Мы едем, а за нами бегут дети и кричат: « цыгане!-цыгане!». Едем возле виноградника, отгороженного колючей проволокой. Я впервые увидел кусты виноградника с висящими гроздями винограда. Соскочил с телег и побежал к винограднику. Мне кричат с телеги:

-Ты куда? Вернись!

Не обращая внимания на крики, подбегаю к винограднику, пытаюсь пролезть через колючую проволоку, но не могу, трусики зацепились за нее и я повис.

Подошел сторож:

-Ах ты воришка, вот я тебя сейчас проучу!

Отцепил от проволоки и отпустил меня.

В Черниговку приехали, дом наш занят. Отец подал в суд, чтобы освободили дом. Сняли комнату у знакомых. Мама и сестра остались на квартире, а отец со мной и братом уехали на выпас колхозного молодого скота на большой толоке между немецким поселением Катынисфельтом и Б. Токмаком. Колхоз выделил корову и какие-то продукты. Накрытый соломой курень стоял недалеко от речки Токмак, притоки речки Молочной. Около куреня символически обгорожено стойло нашего стада,- годовалых телок, бычков, лошадей. Вода в речке теплая, чистая, видно дно и плавающих рыбок. Было много ужей, которые иногда посещали и наш курень. Дно песчаное и каменистое, глубина небольшая. Ширина речки метров десять. Я очень любил купаться, но от берега далеко не уходил, боялся ужей, головки которых с желтыми ушками виднелись на поверхности воды, а туловище, длинное как плеть, извивалось в воде. Мне сказали, что ужи не ядовитые и не нападают на людей и животных и не кусают, а даже полезные, так как уничтожают комаров. Но это не примирило меня с ними. Целина, или как у нас называется толока, на которой пасут скот, располагалась между речкой Токмак и Сухой балкой, когда-то бывшей поймой речки. Деревьев вокруг не было, домов также. По другую сторону речки неширокая полоса камыша, далее в конце поймы на пригорке — одинокая небольшая усадьба. С нашей стороны берег речки покрыт только травой. Здесь был водопой скота. Вокруг- буйное, благоухающее, прогретое южным солнцем разнотравье, чабрец, полынь, буркун, заячье ухо, неумолимое жужжание пчел и жуков, птичьи перепевы, свист сусликов, мелькание проворных ящериц. Я- в одних трусиках и босиком, раны и порезы лечил тут же собственной слюной. Рано утром, когда мы с братом еще спали, отец выгонял стадо на пастбище. Потом мы шли к стаду, а отец уходил готовить завтрак. Что он готовил, не помню, но молоко было, и наверно, что-то приносил ночной сторож.

На этой толоке был выпас еще одного стада молодняка какого-то колхоза. Бывали случаи, когда стада сходились одно с другим или паслись рядом , несколько единиц забегали в другое стадо. Тогда отец и хозяин другого стада искали и отделяли из своего стада чужих единиц. Вечером или утром пересчитывали стадо, иногда оказывалась недостача или лишние единицы. Шел разбор с хозяином другого стада. Всегда разборы завершались мирно.

Осенью мы вернулись в Черниговку. По решению суда нам вернули наш дом.

Черниговка- районный поселок городского типа Запорожской области, расположена вдоль речки Токмак и ее притоки Сысыкулак на западной стороне Приазовской возвышенности. Основана в 1783 году государственными крестьянами Черниговской губернии. Со временем в ней растворились деревни Нызяни и Сыскулак. На север от Черниговки древний курган неизвестного происхождения, около него деревня Полтавка.

В семье отца два старших брата Иосиф и Иван, три старшие сестры Оксана, Федора и Дарья. Мой дед воевал в русско-японскую войну в Порт-Артуре, награжден Георгиевским крестом. Говорят, был физически сильным человеком, но умер подорвавшись, поднимая тяжелый груз. Моя бабушка в 1914 году пошла на свой участок луга за травой и там была кем-то застрелена, когда отцу было 9 лет. Всех членов семьи отца в деревне называли Ганнулями по её имени ( Ганнулин Василий, Ганнулин Иван). Это было в обычае. Например, фамилии наших соседей были Корзун и Шаповал, а по- уличному их называли Вовкы и Таранци (Вовкова Мария, Таранцэва Полька).

Усадьба моего деда находилась на каменистой круче правой стороны поймы речки. На приусадебном участке не было пригодной земли для сада и огорода. В 16 лет отец женился на 17 летней соседке — Шуляк Аграфии Михайловне, в семье которой были ещё братья Яаков и Григорий, сестры Орышка, София, Мария и Нина.

Вскоре семьи отца и брата Ивана приобрели типичные сельские дома, построенные из саманного кирпича под соломенной крышей, на правой стороне поймы речки, и начали нелегкую единоличную жизнь.

Торжественного возращения в свой дом не помню, но и по сей час вижу его в до малейших подробностей в любое время года, хотя сейчас не существует и деревни Нызяни, осталось это название только в моем паспорте в графе «Место рождения».

Дом в с. Низяны, в котором я родился и жил до окончания средней школы.

В доме с юга на север размещались жилые комнаты, потом сарай, а за сараем клуня. Все помещения имели внутренние входные двери, через которые, не выходя во двор, можно накормить животных в сарае и занести топливо на кухню из клуни. Вход со двора отдельно в сарай и в клуню с западной стороны дома. На улице- роскошная ароматная цветущая в конце апреля и вначале мая сирень вместо забора на всю ширину плана нашей усадьбы. При входе во двор с правой стороны перед домом большая кучерявая груша полукультурка с очень вкусными созревшими грушами, особенно квашеными зимой из подвала. С правой и левой стороны входа во двор, символический забор, состоящий из столбиков, продольной верхней и нижней жердин для защиты от скота. Вдоль правого забора мамин и сестрички цветник: фиолетовые «петушки», крученые панычи, чернобривци, ночная фиалка, тюльпаны, георгины, пионы. Перед входной дверью в дом на другой стороне двора колодец с земляными и глиняными ничем не обложенными стенами, вода горькая, не пригодная для питья и приготовления пищи. Используется только для мойки посуды, домашней бани и для питья домашних животных. Голову мыть этой водой нельзя, не расчешешь волосы. Для этой цели собирают дождевую, снеговую воду; летом раньше можно было использовать из речки или из имеющихся немногих в деревне колодцев с пригодной водой. В конце двора с левой стороны летняя кухня с соломенной крышей и подвалом, без плиты, используется летом в виде столовой, для отдыха и при желании, ночлега. Здесь мы играли с друзьями- часто в шахматы. Все фигуры самодельные из дерева. В саду вокруг дома три груши, одна старая небольшая яблоня, абрикосы, сливы, в конце огорода с северной стороны на всю ширину вишневый сад, который вместе с половиной огорода отобрали потому, что семья уезжала из Черниговки. На отобранном участке рос бурьян, а вишневым садом пользовались мы, колхозники считали его нашей собственностью, а колхозу он был не нужен. Фруктов семье было достаточно в свежем, сушеном виде и для вишневого и сливового варенья, которое мама варила без сахара

На следующий год, после прибытия в Черниговку, отцу было поручено выпас стада скота колхозников. Перед восходом солнца хозяева выгоняют на улицу свой скот, при подходе стада к нашему двору я выходил к отцу, и мы гнали стадо до колхозной кузницы, по дороге собирая выгоняемый со дворов скот. Затем стадо поворачивалось налево и шло до железнодорожного переезда. За переездом на запад между железной и грунтовой дорогами был клин целины, на ней рядом с Ж\Д станцией Низяни в 1943 году был аэродром с взлетно-посадочной полосой, с которой взлетали и садились красноносые истребители Аэрокобры полка, а потом дивизии, легендарного летчика трижды Героя Советского Союза Покрышкина. Для этой полосы взрослые и мы, дети, били молотками гранитную щебенку в карьере Сухой балки. А прямо за переездом размещался полк штурмовиков ИЛ-2 героя Советского Союза Крюкова, которых сопровождали истребители. Для укрытия ИЛ-2 женщины и дети, в том числе и я, рыли земляные капониры.

А сейчас здесь, в Сухой балке, на месте будущего карьера, каменистый берег, чистый и теплый ручей с песчаным дном, в котором приятно поплескаться.

Пройдя со стадом метров триста, по разрешению отца я ложился спать прямо на мягкой луговой траве. Просыпался, догонял стадо, отец ложился отдохнуть, а я со стадом шел дальше. Потом отец догонял стадо, подходили к Сухой балке, в которой протекал небольшой ручей, скот пил воду из ручья, а мы- из родников. В жаркое время это большое удовольствие. . В обеденный перерыв хозяйки, работавшие недалеко в поле, обычно, приходили доить коров.

Деревьев в поле тогда не было. Это позже появились лесозащитные полосы в соответствии с Сталинским планом озеленения и защиты полей от эрозии, пыльных бурь и для задержания снега на полях. В весеннее половодье Сухая балка заливалась водой, поэтому в ее пойме рос камыш, редко лоза и луговая трава. После обеда стадо направлялось в обратный путь, рядом с ранее пройденным. На этой целине был выпас также колхозного стада крупного рогатого скота, молодняка и отары овец. Поэтому на этой целине съедали всю траву, включая и полынь, от которого горчило молоко, особенно в засушливые годы, которые часто были в этой зоне. На следующий год отец работал в садоводческой бригаде по прополке молодого яблоневого сада, виноградника, малины, тутовника, а также лесозащитных полос.Прополка междурядий производилась садовой «стругачкой» с лезвием в ширину прополки (метра полтора), на двух стойках, впереди наша Волна, теперь колхозная лошадь, сзади отец двумя ручками прижимает лезвие к земле, чтоб оно срезало на не большой глубине траву, я верхом на лошади управляю, чтоб она шла посредине между деревьями или кустами. По команде отца лошадь останавливается для чистки лезвия от набившейся травы.

Молодой сад, виноградник, малину, тутовник было приятно полоть, только за целый день верхом на лошади, без любой подстилки почему-то, не говоря уже о седле, набивался копчик, но за ночь боль проходила, и я об этом никому не говорил. Было сложнее, когда мы занимались прополкой лесозащитных полос, так как здесь были посажены ряды акации, гладицы, маслины, на которых росли большие острые колючки. Молодые ветвистые деревья поднялись выше лошади и отклоненными ветками с шипами царапали и кололи меня. Я стал жаловаться отцу. Он снял меня с коня, решил, что я буду вести за поводок лошадь посредине между деревьев. Но я был маленький, и когда лошадь мотала головой, у меня вырывался поводок из рук. В конечном итоге лошадь наступила мне на ножку. Хорошо, что грунт был нетвердый, было больно, но повреждения небольшие. Надо было ездить верхом. Такая работа в деревне сезонная.

В свободное время от домашних поручений мамы, а у неё их всегда было в избытке, я старался убежать с друзьями на речку. Ширина речки от трех до пяти метров. Ниже по течению в двух километрах от нашего дома был водопад. Однажды, спустившись в бурлящем потоке водопада, я попал в бурлящий водоворот, который с большой скоростью понес меня сначала к левому, а потом к правому берегу. Я никак не мог выбраться, испугался и начал звать на помощь. Подплыл брат Ваня и вытолкнул меня из этого потока к берегу. Глубина была такая, что я не доставал ногами до дна. Пойма речки в нашей зоне до километра ширины, посредине речка по берегам вдоль неё растет камыш, лоза, верба. Всё это и луговая трава, которую вручную косами косили на сено для колхозного скота, росло по всей пойме, которая во время половодья заливалась водой, зимой замерзала, превращалась в бесконечный каток на радость молодежи и детворе. Речка подходила то к одной стороне поймы то к другой, было много заводей, в которых после паводка, в влажных прошлогодних листьях, траве, камыше и иле, раскидывая вилами, находили живых щук. Это азартное занятие не уступающее рыбалке. Надо только быть обутым в резиновые сапоги. Река в месте, где мы купались, была неглубокая, на дне приятный меленький песочек, немножко с илом, поэтому первый всегда попадает в чистую воду. Но когда играем в воде, или прыгаем с стоящей у берега вербы, вода становится мутноватой, хотя и быстро очищается течением. Так как глубина не большая, прыгать с вербы надо с приводнением под малым углом, чтоб не попасть головой в песок дна.

Один раз я приводнился горизонтально поверхности воды животом так, что долго не мог дохнуть. Убедился на практике о несжимаемости жидкости. Чтоб было глубже в купанке, мы делали греблю из густого ила смешанного с травой и прутьями ила. Тогда вода поднималась выше головы. Когда делали плотную греблю, чтоб не протекала вода, потом бежали за греблю собирать раков и рыбу, так как там в некоторых местах было немного воды и было видно, как плещется рыба и раки, а в некоторых местах совсем не было воды. Обычно такая гребля не выдерживала напора воды и быстро разрушалась. Если вода выходила за берег, и был покос сена, то нам попадало за подмокание сена. Если ставили более прочную греблю, то делали так, чтоб после поднятия воды в купанке до уровня берега остальная вода стекала мимо гребли. Пацаны, у которых купанка была ниже по течению, шли на нас войной, чтоб разрушить нашу греблю. Кроме мальчиков были и девочки, особенно смелые, которые подносили нам грудки, чтоб мы бросали их в завоевателей. Но до ощутимых увечий не доходило. Синяки были. Война шла с переменным успехом. Около речки одним из приятных занятий было делать друг другу массаж на спине. Никто нас этому не учил, но мы часто делали массаж, и каждый старался сделать своему другу самый сильный массаж, до посинения спины На речку мы ходили с другом ловить раков и рыбу при помощи верейки. На речке всегда время проходило очень быстро.

-Я тебя, на сколько отпускала на речку — спрашивала мама.

– А посмотри на солнце. Иди в кухню, там на столе еда. За гульками тебе и покушать некогда.

Наклонив с виноватым видом голову, молча уходишь на кухню, так как после речки голодный, как волк. На лугу до первого покоса растет сочная с толстым стеблем трава, после снятия верхней кожицы, стебель вкусный и хорошо утоляет жажду, и сколько его не ешь, никогда не надоедает. Мы знали много съедобных трав и ещё зеленых и негорьких и не кислых яблок и абрикос, ели цветы белой и желтой акации.

В то время первый класс начинали с 8 лет. Сестричка и братик ходили в Низянськую школу- семилетку. Старшие учили стихи, я запоминал и большинство из них мог рассказывать. В семь лет я со своими старшими учениками пошел в школу. Первая моя учительница Нина Васильевна, с улыбкой сказала:

— Пусть Василёк ходит в школу, если будет учиться и не будет баловаться , то зачислим его. Учиться мне было легко, стихи по программе я почти все знал, а новые я успевал запомнить от рассказов предыдущих по списку учеников, если не выучил дома. Арифметика для меня была также легким предметом. Наверное поэтому я был очень балованный. В конце четверти при хороших оценках в графе поведение всегда стояло «плохо». Когда Нина Васильевна передавала записку родителям о моем поведении, я приносил эту злосчастную записку и по моему виду отец спрашивал:

-Давай, где записка от учительницы?

-Она ко мне несправедлива, я и не балуюсь, а она делает мне замечания.

В школу я ходил в вязаном покрашенном в красный цвет свитере и брюках, пальто на ватной подкладке мама сшила сама, она хорошо шила и вязала, была самоучкой. В магазинах не было никаких тканей, если узнавали, что на следующий день будет ткань, занимали с вечера очередь, Что досталось перекрашивали на свой вкус. Зимой на ткацком станке отец с мамой выткали дорожки, шерстяные одеяла. Шерстяные нитки разной толщины и цвета, а также полоски ткани заготовлялись заранее.

Появилась корова, поросенок, две овцы, куры. На сезон выпаса, овец и ягнят, предварительно вырезав на ушках клеймо, передавали в колхозную отару. На зиму забирали, баранчиков резали, их каждый год было три. Очень вкусная и ароматная, свежая баранина домашнего приготовления. Летом стригли овец. Зимой из шерсти, которую я не любил расскубать, мама пряла нитки на прялке с ножным приводом или на веретене. Из этих ниток мама и сестричка вязали платки с красивыми узорами, кофточки, свитера, носки, шапки, рукавицы. А если учесть, что мама шила и теплые валенки на ватной подкладке, то в магазине почти ничего можно было и не покупать. Мыло также сами варили.

На следующий год отец, брат и я работали в полеводческой бригаде Мама всегда болела, домашнее хозяйство больше было на сестричке.

После окончания учебного года мы попадали на прополку кукурузы, подсолнуха, кормовой травы суданки, позже, рицины и хлопка на колхозном поле. Рано утром приходили на конюшню за нарядом от бригадира. Кто пришел раньше, тот выбирал лучшую лошадь и старшего из ребят, которые ходили за ручным культиватором (стругачкой). Я ездил верхом, так как был маленький, постарше ребята водили лошадь за поводок. Негласно были соревнования, посмеивались над отстающими. После нашей прополки, рядки растений пропалывали сапкой женщины во главе с звеньевой, самой инициативной и всегда первой в этой нелегкой в согнутом виде работе. Среди звеньев соревнование за знамя. Бывало ещё темно, а звеньевая уже в поле, такой был энтузиазм. Прополочные культуры пололи три раза. В прополочный период и во время массовой уборки урожая горячий обед для всех готовила постоянная кухарка в специальном большом котле, и не помню случая, чтобы не вовремя был приготовлен обед, и кто-нибудь был недоволен им. Кухарка была от бога. Доброжелательная, чисто одетая, приветливая, все ее любили. Продукты она получала в кладовой колхоза, при необходимости, бригадир выделял помощника. Не смотря на усталость, обед проходил весело, с шутками, прибаутками, подначками.

Ранней весной с друзьями Петей и Ваней Бохан, один раз и всем школьным классом, мы ходили в поле выливать сусликов- вредителей урожаев. Льёшь из ведра в норку воду, а над выходом из норки держишь руку. Очумелый суслик выскакивает из норки, а его большим и указательным пальцами хватаешь за горло и бьешь об землю. Потом снимаем шкурку, распинаем на рогатке, сушим и потом сдаем в приемный пункт. Приемщик платил несколько копеек за одну шкурку, это был заработок для личных потребностей, борьба с вредителями. Но хватать суслика надо быстро и за шейку, однажды я схватил за живот, он повернулся и прокусил насквозь мизинец.

Вместо мамы иногда посылали меня на прополку в звено женщин. Однажды поставили меня на рядок суданки, никто не подсказал, как полоть.Женщины быстро пошли своими рядками, а я вырываю высокий бурьян и маленькую, только появившуюся из земли травку, нечаянно вырвав росток суданки, я пальцем делаю лунку и опять сажу туда этот росток. Земля была мягкая после дождя. Поле большое, звено женщин возвращается обратно, прополов и мой рядок. Посмеялись, пояснили, что надо рвать только большой бурьян. Ходили все классы школы и собирать жуков с колосьев пшеницы.

В период уборки зерновых в нашем колхозе имени Шевченко от МТС работали комбайны «Сталинец» и «Коммунар» на прицепе тракторов ЧТЗ и ХТЗ, которые часто простаивали из-за поломок. На «Сталинце» работал мой двоюродный брат Небаба Семен Иванович, сын старшого брата моего отца. Жизнерадостный, трудолюбивый, добродушный с здоровым юмором, он в первый призыв в начале войны был мобилизован в армию, и от него не пришло ни единого письма. Такая судьба и у младшего его брата Дмитрия Ивановича. А средний брат Иван Иванович прошел всю войну, был танкистом, несколько раз ранен, имел боевые ордена и медали, в конце войны вернулся домой, работал механизатором, женился, и с супругой воспитали двух сыновей.

Когда комбайн работал на стационаре, мы, пацаны, подвозили для обмолота скошенный урожай к комбайну, который мужчины в поле накладывали в арбы, а подвезённый к комбайну мужчины и женщины сбрасывали в приемник комбайна для обмолота.

Жарко, идеальная погода для молотьбы. Питьевая вода в бочонке теплая. Целый день с перерывом один час на обед идет работа до темноты. Спешат, потому, что именно в молотьбу часто начинается дождливая погода, а это угроза урожаю.

В сезонную работу в поле, в период прополки и уборки урожая, выходили все, включая и подростков. В остальное время летом самым главным было уйти из дома от домашней работы на речку. Дома по заданию мамы надо было нарвать лободы или щерыци для поросенка, приготовить на вечер корзинку (верейку) травы для коровы, принести «доброй» воды, собрать фрукты в саду и многое другое. Часто готовила еду сестричка Маруся.

Целый день на речке при жгучем летнем солнце в одних трусиках, загорелые, как негритята, кожа уже не облазит, а только шелушится. Но на речке жара совсем не чувствуется. С речки приходил голодный. И если уходил на часок, а было задание что-то выполнить после возращения с речки, то получал соответственное внушение от мамы. Однажды вечером я шел с речки, очень хотел пить, за избой моей соученицы Веры Хлепитько была большая яблоня семеренка с ещё зелеными яблоками. Меня как черт дернул, я пошел к яблоне, сорвал два яблока, меня увидел отец Веры, погнался за мной, он узнал меня и пришел к нам домой, сказал отцу о моем воровстве. Отец несильно побил меня, но большим для меня наказанием было, когда он сказал, что может быть, у этой семьи больше ничего нет кроме этих яблок:

— Если я узнаю, что ты украл у кого что-то — шкуру спущу.

Это был для меня позор на всю жизнь. Отец всегда повторял: «Не трогай не заработанное, не своё»

Отца днем дома никогда не было, уходил на работу когда я ещё спал, а приходил с работы, когда я уже спал.

На речку мы ходили с другом ловить раков и рыбу верейкой, в местах, где она не широкая. Один ставит под камыш верейку, а другой гонит на неё. Верейкой можно ловить и одному. Ставишь верейку под камыш, а спереди неё ногой гонишь, поднимаешь, и — есть пару раков. Наловим полведра, идем домой, сами варим и всё съедаем. А когда созревают овощи и фрукты – это основная еда. Особенная благодать наступает, когда появляется кукуруза молочной спелости – варим, — очень вкусно. В это время созревают арбузы и дыни. А если колхозный баштан около поля подсолнуха, кукурузы, тутовника. Тогда для нас не существует сторожа, мы неуловимы, арбузов и дынь у нас изобилие.

Горячую пищу летом в лучшем случае один раз в день приготовит мама или Маруся. Очень часто нет основного – хлеба. Хлеб пекли сами, и часто он был неудачный. Мама говорила «не удался». Дрожжей не было, оставляли опару от предыдущей, мука простого помола, пшеничной до нового урожая не хватало. Весной часто пекли хлеб из ячменной муки, а он быстро синел и становился как пластилин. Очень часто пекли пресные коржики на сковородке. Они хороши с молоком, кислым, а особенно с медом.

Отец любил пчел. Была пасека у дедушки, маминого отца. Единственный раз я был в дедушкиной усадьбе. Дом по размерам такой как и наш, но под черепичной крышей. Сад и небольшой огород спускался с пологого некрутого уклона к лугу. В саду стояли с десяток ульев. Бабушка покормила меня очень вкусным борщом, такой борщ ещё варили только моя мама и сестричка Маруся. Дедушка столярничал. Потом он с бабушкой, маленькой дочкой Ниной и семьей сына Григория уехали в г.Грозный. Наверно от него у нас появились два улья. Эти ульи стояли в колхозной пасеке у пчеловода Уды Рыбаса. В сезон получали около ведра меда. Однажды я уснул около ульев и наверно отмахивался во сне, пчелы напали на меня и искусали все лицо и руки. Распухло лицо, а глазами ничего не мог видеть. Это было до передачи их в колхозную пасеку. В начале войны перевезли их и поставили в саду перед домом.

В период сенокоса, когда сено сложено в копны, мы затевали игры. Одни были чапаевцы, а другие белые. Белыми никому не хотелось быть, но тянули жребий. Копны разбивали, превращали в купы неопределенной формы, за что нас очень ругали. По вечерам я, Леня и Гриша Петрич забирались под стог на конюшне, (их дом был по соседству), и Гриша, он был старше на четыре года, рассказывал прочитанные книги «Робинзон Крузо», «Таинственный остров», « Дети капитана Гранта», «Тихий Дон» и другие, а также кинофильмы. Причем, рассказ был очень подробным с диалогами в лицах. Рассказывал перед сном прочитанные книги и сказки брат Ваня. В колхозном доме культуры часто демонстрировались кинофильмы, и выступала художественная самодеяльнисть колхоза с показом спектаклей. На билет в кино отец часто подкладывал на окне под цветник пятнадцать копеек. Он испытывал огромное удовольствие, представляя, в какой восторг я прихожу, поднимая цветник и обнаруживая там желанные деньги. Иногда мы проходили и бесплатно, применяя различные хитрости. Денег отец получал в колхозе очень мало. Всё, что насчитывалось на трудодни уходило на налоги и подписку на облигации. Но я никогда не слышал от отца возмущения по этому поводу. Обычно он говорил:

— За все что заработал, расписался.

На праздники 1 – го мая и 7 –го ноября отец выдавал мне по рублю, сколько старшим – не знаю. Этого было достаточно на бутылку лимонада, двести грамм халвы и булку, или мороженое, двести грамм конфет подушечек и булку. На эти праздники все школы Черниговки колонами со знаменами, портретами вождей Коммунистической партии, транспарантами и цветами шли в центр на митинг. Центр украшен знаменами, портретами, транспарантами. На трибуне руководители района и передовики труда. Митинг открывает Председатель Райисполкома.

В учебниках были краткие биографии выдающихся деятелей Коммунистической партии Бухарина, Косиора, Блюхера и других. На одном из уроков учительница Нина Васильевна перечислила всех врагов народа, которые были в наших учебниках. Все ученики с удовольствием зачеркнули страницы – меньше будет читать.

Особое удовольствие для меня и моих друзей было купание лошадей в речке. У каждого на конюшне был любимый конь, которого он купал. Конюх с удовольствием разрешал нам это занятие, наверно считал, что в свободное от работы время, для лошадей это полезно. Примерно за километр от конюшни был мостик для переезда на другой берег речки. Около мостика с другой стороны — пологий песчаный спуск в речку, глубина менее метра, вода теплая, чистая, проточная. Лошади с большим удовольствием заходили в речку и смирно стояли, пофыркивая, пока мы их мыли при помощи гребёнки и щетки, поливая из ведра воду. Промчаться галопом по улице до речки и обратно было большим удовольствием. Дорога пыльная, и когда возвращались с купания, живот лошади покрывался слоем грязи на мокрой шерсти от пыли. На конюшне всегда летом было корыто с теплой от солнца водой. Этой водой смывали грязь с живота лошади. Однажды конюх предложил помыть молодого двухлетнего необьезженого красавчика коня. Он сказал, что конь смирный. На речку доехал и помыл его спокойно, но как только выехал из речки, в нем заиграла молодая кровь, и он понес меня галопом напрямую через луг, сад. Во двор в узкий проход между домом и сараем сам проскочил, а я остался с другой стороны с ведром под рукой. Он проскочил у меня между ног. Он подбежал к корыту, и стал есть, как ни в чем не бывало. Когда он бежал неуправляемый, я повернул его голову в обродьке полностью в противоположную сторону движению, пытаясь управлять им, но он бежал вперед. В дальнейшем он слушался меня.

Зимой – коньки и лыжи. Сначала были деревяшки. На деревянный брусок по площади и форме подошвы валенка с конусом и неглубокой канавкой внизу натягивалась проволока диаметром до шести миллиметров. На таких коньках учился сначала во дворе на твердом снегу. По льду на них ехать тяжело, так как ноги разъезжают в любую сторону. Самим большим моим торжеством было, когда мне купили коньки снегурочки. Точить коньки никто не учил и скоро острые углы лезвия закруглились и на льду стало трудно ездить. Поэтому я отпилил закругленные части носков, что позволяло носками коньков отталкиваться. Крепились коньки на валенки верёвками, это крепление быстро ослабевало от намокания веревок и надо было их перевязывать.

Очень распространенная у нас игра в «красных» и «зеленых». Каждая команда должна унести флажок (палку) из ворот противника на свою сторону, чтоб игрок другой команды не коснулся уносящего флажок. Такие игры продолжались в лунную ночь до полуночи. В центре был детдом, в котором жили ребята и побольше нашего возраста. Ватага детдомовцев на коньках, на относительно большой скорости едут, и кто из мальчишек не успел убежать, забирают коньки, перерезая ремешки их крепления к обуви. Я всегда успевал убежать. Это у них было в виде охоты. Однажды собралась группа наших старших ребят и когда появилась ватага детдомовцев, наши напали на них, у некоторых забрали коньки и долго гнались за ними. После этого случая больше в нашем крае детдомовцы не появлялись. Зимой бывала пурга и сильный восточный ветер, в направлении от дома до школы. Я выходил на лед на коньках, раскрывал полы пальто и под действием ветра ехал до школы. Против ветра в пургу из школы домой идти не очень приятно, но я любил преодолевать такие трудности, тем более с соучениками всегда бодрое настроение. Были зимы, когда снега наметало большие сугробы с которых, когда затвердеет снег, мы спускались на самодельных лыжах.

Для отопления домов использовалось местное топливо. Леса не было, угля не было. Делали топливо из навоза. Ближе к осени, когда ещё тепло, разбрасывается во дворе навоз определенной толщины. Потом при помощи одной или двух лошадей делают замес. После этого вся семья притаптывает этот замес босыми ногами, перемещаясь без зазора между ступнями ног. После подсыхания до состояния, когда хорошо режется лопатой и не распадается – режут на квадраты размером в кирпич. Ставят на боковую сторону для сушки, потом переворачивают на другую сторону. После полного высыхания прячут в клуню или в другое помещение. Другим топливом является пшеничная солома, которую колхоз давал по одной арбе на двор, стебли подсолнуха и кукурузы после уборки урожая, стебли кукурузы, с которых коровы объели листья. Часто пшеничную солому давали на ночь корове, так с кормом для неё было сложно. Пол огорода засевали рожью, косили зеленую, сушили на сено для корма коровы зимой. Потом на этом месте сеяли просо, и оно успевало созреть также для сена.

Чтоб протопить в доме для тепла или приготовления пищи, необходимо постоянно подкладывать это топливо, не допуская пока полностью прогорит. Чтоб растопить «кирпич», заготавливали дрова после обрезки и прочистки сада, но таких дров заготавливали только на растопку.

— Приготовь топливо и садись топи плиту, а я буду готовить кушать, — обычно говорит мама или Маруся. Я не любил это занятие, так как на это уходит много времени, но работа легкая, как раз для меня. В темное время освещали керосиновой лампой, постоянно пред зажиганием необходимо протирать сажу на стекле лампы.

Из коридора прямо вход в гостиную комнату, на лево в кухню, в которой слева печь, а справа плита, которая одновременно обогревает гостиную и спальню, В спальне лежанка – теплая, если протопить даже немного. Это любимое место, где можно отогреться. В печи печется хлеб и, если необходимо много приготовить к празднику. Комнаты небольшие, окна двойные также небольшие. Все сделано для экономии тепла. При приготовлении еды обогреваются и комнаты, специально для обогрева почти не топили. В 1940 году отец был назначен бригадиром третьей полеводческой бригады, наверно за самоотверженный, честный труд в колхозе. Закончил он всего два класса, а мама один класс сельской школы. В колхозе было три бригады, каждая со своими арбами, повозками, сельхозинвентарем, лошадьми и другим. Я ушел работать во вторую бригаду, выполняя те же работы, а при молотьбе не на стационаре ездил на комбайне и сбрасывал валки половы. На ночь со сверстниками оставались в поле, спали в стогу соломы потому, что домой далеко, а работа начиналась рано. Днем и после работы можно было помыться водой из корыта у колодца, где поили лошадей. В колодец опускали арбузы и дыни для охлаждения. Завтрак передавали из дома. При ночевке в поле было больше времени для отдыха и развлечений.

Рядом с западной стороны Нызянськой школы стояла большая красивая пятиглавая Покровская церковь, но она не действовала, двери и окна были забиты досками, стены начали разбирать. Перед войной уже не было куполов и стояли полуразрушенные стены. В центре Черниговки, административные учреждения района, почта, милиция, МТС, поликлиника, маслозавод, магазины, мельница, прилавки для воскресных базаров, средняя школа, районный кинотеатр с библиотекой, а рядом красивая, большая с пятью зелёными куполами церковь Пресвятой Богородицы Пречистой, метров двадцать от неё высокая колокольня под куполом. Колокольню ОСОВИАХИМ приспособил под парашютную вышку. Прыгали с вышки взрослые, нам сказали, что вы ещё не выросли. Помещения церкви превратили в зернохранилище. В районном кинотеатре проводились конференции, торжественные вечера с докладами и художественной самодеятельностью районного дома культуры, совещания районного масштаба. От центра Черниговки до узловой станции железной дороги Верхний Токмак девять километров, от нашего дома до центра три километра и до полустанка ж\д Нызяни также три километра.

В 1940 году начали строить каменную дорогу из центра по нашей улице до конца деревни. Камни возили в телегах волами. Волы идут медленно, дядьки в телегах спят, а пацаны потехи ради воруют у них кнуты. В течение года дорога была построена.

Написать отзыв

Вы должны войти, чтобы оставить комментарий.